Блог

Несколько новостей.

1. У нас есть канал в телеге, заходите: t.me/soithasmarraidh
2. И паблик ВК: vk.com/soithasmarraidh
3. В хранилище, которое мы копаем, нашли ещё помещение, целиком засыпанное камнями вперемешку с землёй. Раскапываем.

А пока суд да дело, немного расскажу о давно забытой глиннарской прозаической форме. Называется она feaolfhách на классическом глиннарья, в переводе — «резвое слово». Это обычно очень короткая форма, которая несёт в себе две (а то и больше) идеи: одна основная, а остальные — подтекст, основанный на игре слов. Вот, например, посмотрите на такое.

«…тогда мальчик закричал: «Волки!» Люди, придя, и увидев одного его там, рассвирепели и строго приказали не делать так больше. Но прошло время, и мальчик снова закричал: «Волки!» Тогда люди, придя, увидели снова его одного — и рассвирепели ещё больше. За его гнусное дело они хотели сбросить его в глубокий ров, но тут и волки подоспели. Они загрызли людей, а мальчика унесли в лес, и с тех пор его больше никто не видел».

На первый взгляд выглядит как очень сокращённая и переработанная версия басни о мальчике и волках. А теперь смотрите на фокус. «кричать «волки»» в глиннарья выглядит как féidhrega, от féidh «волк» и hrega «надрывно кричать». Но это же слово значит ещё и «выть волком», в том числе. А фраза «унесли в лес» выглядит как …a oidhéraeth … nán ghailen, что также может быть переведено как «сопроводили в лес».

В итоге, что мы имеем? Мальчика, который выл волком, а остальным людям это почему-то не нравилось — и они уже хотели его убить, но тут вмешались волки и спасли мальчика. Почему так? Потому что история-то о волколаке, которого очень невзлюбили, как это часто бывает, в его родном племени только потому, что он был не такой, как они.

Есть и намного более интересные примеры этого мини-жанра, но они сразу же и более сложные, и для их объяснения нужно ещё рассказать о куче разных реалий. Немного грустно, что в нём уже никто не пишет — быть может, когда-нибудь это изменится.

Сейчас будет снова немного грустно, но в хорошем смысле. Некто безымянный описывает похороны у глиннарских альвов, на которые ему каким-то чудом удалось попасть. С тех пор традиции мало поменялись, но тем не менее:

«Обычно альв чувствует приближение своей кончины задолго, за месяца три, а то и четыре. Тогда он спешит скорее закончить свои дела; близким же говорить об этом не принято — духом приготовиться они вряд ли смогут, а вот печалиться точно будут до самих похорон.

Заранее пишет альв и записку, в которой просит похоронить его так или иначе. Обычно так это происходит: либо тело несут на ладье к широкой и быстрой воде и пускают плыть — либо выносят на поляну, свободную от деревьев, и сжигают. Эдевайс дальше течёт сквозь иные города, потому здесь, в Сордаве, обычно только сжигают.

Когда альв умирает, иные как-то ощущают это. Они не торопятся, но и не мешкают; не выжидают сколько-то дней — или рассвета или заката. Они выносят тело, раздевают его и обмывают; волосы, если они длинны, заплетают особым образом. Далее помазывают лицо и руки благовониями и переодевают в белые одежды.

Правда, очень жутко смотреть, как идут хоронить внешне совсем молодого мужа.

А дальше собираются все вокруг и несут на своих плечах и руках тело к месту его погребения. Они не плачут и не рвут на себе волосы, но и не веселятся — а поют. Поют песню настолько печальную, что я задрожал всем своим телом, только услышав её — но ни одного слова разобрать не мог. Когда же я потом спрашивал, мне никто не ответил.

Дальше — кладут его на высокую поленницу, облитую маслом, и поджигают. Пепел же и остатки костей, когда догорят, уносят далеко прочь за город и оставляют там.

Я не знаю, как в иных местах, но здесь сама королева собирает всех-всех у себя в палатах и под ними, и весь город пьёт и ест целый день, а потом ночь — и потом ещё один день. Они тихо вспоминают покойного и жизнь его; иногда негромко смеются, а иногда негромко плачут. Жизнь на эти полтора суток почти замирает.

Но потом столы собираются, а альвы уходят — и весь город снова пробуждается ото сна. Они больше не печалятся и не скорбят — по крайней мере, не на виду у других. Но я уверен, что запоминают они такие вещи лучше, чем что-либо иное».

р-у-б-а-и

Здесь размер просто потрясающий — все стопы до единой тяжёлые. И я догадываюсь, почему — скорее всего, для того, чтобы придать стиху массивность.

Zōrīg ud sēzdēn hē — čašm-it wārānīg ast.
Tō sturg ud taftīg hē, bē xandag tārīg ast.
Dard, drō, paččībāgīh ī rēman waxš-it škast,
Bē dušxwārīh mā bāš — dōstān-it nazdīk ast.

Дословный перевод:

Ты силён и могуч — а твои глаза дождливы.
Ты горяч и вспыльчив, но смех твой тёмен.
Боль, ложь, гнусное лицемерие сломили твой дух,
Но ты не будь тяжёл сердцем — твои друзья с тобой.

Стихотворный перевод:

Силён ты и могуч, но сумрачен лик твой;
И вспыльчив, и горяч, но смех подавлен твой:
Притворство, боль и ложь сломили крепкий дух —
Но с сердца груз сними. Твои друзья — с тобой.

Этимологический пост. Давайте-ка для общего образования посмотрим на то, как выглядят названия альвов, двергов, джеартов и драгаров в разных языках и откуда они суть пошли.

• рецинский:
  • *альв — из древнеругинского alfr. Заимствование 13-14 века.
  • *дверг — из древнеругинского dvergr. Заимствование того же периода.
  • джеарт — из джеартой jeārţ. Заимствование 16 века.
  • драгар — из западнодрагарского drağar. Заимствование 18 века; до этого использовалось слово «дракон» или «змий»

* до этого периода иногда встречались более ранние заимствования, которые дали слова лобь и дверегъ; они сохранились в речанском в виде лоб, дверег, и ограниченно в нём используются.

• древнеэллинский:
  • ἄλφις /álphis/ — родственно alfr, из пративооровейского *albʰis, из корня *albʰ— «белый»;
  • ὦρος /ō̂ros/ — производное от ὄρος «гора». Почему так, думаю, понятно.
  • λέβων, -νος /lébōn/ — этимология неясна, но почти все согласны, что связано с λέων «лев».
  • δράκων, —ντος /drákōn/. Объяснять, думаю, тоже не очень нужно.
• скадинский:
  • albis, —is — того же происхождения, что и эллинское, или вообще заимствовано из него же.
  • henius, —ī — от ПТО *dʰéǵʰōm «земля, почва». Идея такая же, как и в эллинском.
  • deārs, —tis/iuius, —ī. Первое — заимствование, а второе — родственно iuba, «грива».
  • dracō, —nis. Прямое заимствование из древнеэллинского.
• английский:
  • elf — родственно alfr и ἄλφις.
  • dwarf — родственно dvergr.
  • jearth /ˈd͡ʒɪəɹθ/, /d͡ʒɜɹθ/. Заимствование конца пятнадцатого века, которое вытеснило кучу других расхожих орфографических вариантов с похожим произношением.
  • drake — в конечном итоге из древнеэллинского.

Дальше можно лезть и в другие языки, но (в Орове) ситуация в целом такая:

• альвы — вариации на альвов, эльфов и так далее;
• дверги — жуткий разброс, но очень много терминов, связанных с землёй;
• с джеартами чаще всего заимствование их самоназвания;
• с драгарами — либо заимствование, либо вариации на драконов.

Продолжаем дальше потихоньку работу над мечом по имени Охранитель. На самом деле, уже всё практически готово, осталось только немного мелких деталей.

Рукоять выглядит несколько странновато — и это неудивительно, поскольку это рукоять двуручного меча, сделанная тогда, когда двуручных мечей ещё в помине не было. Инновации — всегда сложно.

Навершие (второй кадр) выглядит как стандартное «дольчатое» викингское, ничего особенного.

Верхняя часть рукояти имеет кожаную оплётку, проклеенную вощёной тёмно-синей нитью (особенно хорошо видно на третьем и четвёртом кадрах.

А вот с нижней частью (четвёртый кадр) всё веселее — она целиком обмотана толстой серебряной проволокой. Обычно у викингов такая обмотка делалась медной или бронзовой проволокой, но мы уже упоминали, что меч вряд ли принадлежал бедному человеку (судя по узорам на крестовине и самом клинке), так что, полагаю, это очередной показатель статусности. Стоить это должно было действительно дорого.

А, и цвет самой нити тоже косвенно свидетельствует, что владелец меча был далеко не простым крестьянином.

• 

• 

• 

• 

Сегодня будет небольшое промежуточное подведение итогов, которое полагалось бы сделать уже давно, но мы что-то не самые быстрые. Как всегда, впрочем.

Сейчас мы имеем почти две сотни постов, из которых большая часть — наши находки на раскопе. В том виде, как мы их подаём (а мы вычленяем только самые интересные/забавные), они выглядят совершенно несвязанными и разрозненными, но это не совсем так. Все предметы, оружие, записи, что мы находим, так или иначе крутятся вокруг определённого количества повторяющихся персон. Пока что мы можем вычленить:

• четверых ребят, дорожные записки которых публиковали недавно. Это речанин по имени (прозвищу?) Пёстрый, стур Эмед, эрьяхшарец Вирьяз и норманн Лодинн. Вещей, принадлежащих первому, мы не обнаружили; второй может быть обладателем браслета с фравахром, у третьего мы нашли часть зарисовки с его отличительными знаками, а у последнего — аж две вещи: волшебный камень и меч по имени Охранитель (все эти вещи мы публиковали — поищите среди сообщений).
• волколака по имени Брюнвэнн — у нас в статьях даже есть целая серия его записок, в которых он упоминает персон выше.
• возможно, ещё пару человек, но я их называть пока не буду, чтобы вдруг не ошибиться.

Это, на самом деле, порождает ещё больше вопросов. Кто эти люди? Зачем целое хранилище с их вещами и историями про них? Почему мы обнаружили его именно сейчас?

Сложно сказать, сможем ли мы когда-то на них ответить. Пока что просто откапываем вещи дальше и надеемся на лучшее.