Вот и финиш!
На рассвете седьмого дня пришли две сестры на Лонндуйан, и встречали их все Высшие.
«Смотрите на озеро, как безмолвно и глубоко оно, — молвила Илидас. — Взгляните на солнце, как ярко и далёко оно. И как светлым жемчугом блестит роса на травах. Соберите же воду озера, росу трав и солнечные лучи, и сделайте зелье из них, испив которого, позабудет душа все свои тревоги — и упокоится».
Собрала Гватаэрим с трав сладко пахнущую росу и подошла к озеру, намереваясь зачерпнуть воды — но сколько ни пробовала она, мелело озеро и убегало из её рук, а после вновь наполнялось водою. Тогда взяла она нить свою и перебросила её с одного берега на другой, а сама пошла по ней к самой середине водной глади и зачерпнула оттуда воды, и в сей раз она не ускользнула от неё.
Глянула она на небо и добросила нить аж до самого солнца, а сама встала на неё и пошла вверх. Так шла она, собирая солнечные лучи, и вдруг словно всплеск огня родился перед нею, и узрела она Афадара, вышедшего из пламени.
«Хорошо ты трудишься, дочь моя, — молвил он ей. — Но скажи мне, почему не пришла к нам сегодня твоя сестра?»
Качнула недовольно альва головой, но страх обвил её сердце.
«Разве сторож я сестре своей?[1]вы тоже это видите, да? СЛИШКОМ уж похоже для простого совпадения, да ещё и второй раз подряд. Очень странно;» — спросила она.
Ничего не ответил Афадар и просто исчез, но слишком долго касалась нить солнца и вспыхнула от его жара, и разбилась бы Гватаэрим оземь, но подхватила ладья её и мягко опустила на землю.
Собрала Лейдаханн с трав светло-жемчужную росу и протянула руку ввысь, намереваясь ухватиться за солнечный луч, но всякий раз закрывалось солнце облаками и ускользало из её рук. Тогда встала она в свою ладью и полетела ввысь, поверх облаков, и набрала свет солнца в руки свои, и в сей раз не ускользнуло оно от неё.
Глянула она на озеро, встала в ладью и поплыла по тёмно-синей глади. Так плыла она и набирала воду из озера, и вдруг распустились пред нею белые водяные цветы, и узрела она Игренну, вышедшую из них.
«Хорошо ты трудишься, дочь моя, — молвила она ей. — Но скажи мне, почему не пришла к нам сегодня твоя сестра?»
Поморщилась альва недовольно, но страх обвил её мысли.
«Разве сторож я сестре своей?[2]вы тоже это видите, да? СЛИШКОМ уж похоже для простого совпадения, да ещё и второй раз подряд. Очень странно;» — спросила она.
Ничего не ответила Игренна и просто исчезла, но дала ладья течь и начала набираться водой, и утонула бы Лейдаханн, но зацепилась она нитью за берег и выбралась по ней.
Сделали зелье сёстры, но не стали хвалиться перед Высшими, а просто молча подали им его. Испробовали они все по глотку, а после отдали сёстрам назад.
«Попробуйте же сами то, что приготовили», — молвила Илидас, и хоть и спокойна была она, не стали сёстры спорить с нею.
Попробовала своё зелье Гватаэрим, и попробовала своё зелье Лейдаханн, но горчило оно невыносимо, и не смогла сделать глотка ни та, ни другая, а просто сплюнули на землю.
«Кровь сестры вашей на руках ваших», — молвил Агарад, и небо заволокло тучами, и раздался удар грома.
«Потому и горчит оно — это вкус зла», — молвила Илидас, и словно разверзлись небеса, и упали на землю первые капли дождя.
«Убийцы», — молвил Авету, и подул ветер дикой бурею прямо им в лица.
«Голос сестры вашей взывает к нам от земли, стонет она, впитав горькое варево, так будете же вы прокляты этой землёю, и изгнаны вон! Будете вы скитаться вдали от вашего народа, и не сможете вы завершить ни единого творения, что начали, ибо потеряете ясность рассудка и забудете, кем вы были. И проклят будет ваш народ весь вместе с вами за тщеславие своё и гордость, и будут тянуться бесконечно ваши годы, будут опадать, как осенние листья, и в полной мере ощутите вы, что есть смерть и что есть перемены, пока не увянете, не угаснете, погребённые под тяжестью лет[3]вот это тот самый кусок, который в современных версиях нигде не не встретишь;. Ступайте же прочь!»
И бежали Гватаэрим и Лейдаханн, посрамлённые и плачущие, прочь с земель альвов, и никогда более там не появлялись.
А Высшие же пришли к Карнах Афрасу[4]забыли указать в предыдущей части: Carnach Aphras, «Светло-серый Холм»., и коснулся губами Авету плачущей земли, и восстала из праха своего Сеангорах, прекрасная, как прежде, но печальны были глаза её, и не проронила она ни слова. Облачили Высшие её в белое платье, и подошёл к ней первым Агарад.
«Плела, ткала ты нить из тумана да ветра, но зачем она тебе, раз очи твои сияют подобно ярчайшему светочу?» — и пал он пред ней на колени, и поцеловал землю у её ног.
Подошла к ней второй Илидас.
«Из дыхания гор и сияния месяца строила ты ладью, но зачем она тебе, раз руки твои — белоснежные крылья?» — и пала она пред ней на колени, и поцеловала землю у её ног.
Подошёл к ней последним Авету.
«Не смогла приготовить ты зелье из росы, воды и лучей солнца, но зачем оно тебе, раз слёзы твои — жемчужины моря?» — и пал он пред ней ниц, и долго лежал, не смея встать.
С тех пор стала Сеангорах провожать умерших в их последний путь, и много листьев опало с того дня. Не раз плакала она над тем, как братья убивают братьев, как настигает живущих безвременная кончина, и состарило горе её, и растеряла она всю свою красоту. Волосы её покрыла седина, морщины избороздили её лицо, а сама она согнулась от тяжести своего бремени. Лишь только руки её, обагрённые её кровью, не старели, и оставались такими же белоснежными и хрупкими, как много веков назад.
Русский 
English (UK) 
Українська