Похороны у глиннарцев

Сейчас будет снова немного грустно, но в хорошем смысле. Некто безымянный описывает похороны у глиннарских альвов, на которые ему каким-то чудом удалось попасть. С тех пор традиции мало поменялись, но тем не менее:

«Обычно альв чувствует приближение своей кончины задолго, за месяца три, а то и четыре. Тогда он спешит скорее закончить свои дела; близким же говорить об этом не принято — духом приготовиться они вряд ли смогут, а вот печалиться точно будут до самих похорон.

Заранее пишет альв и записку, в которой просит похоронить его так или иначе. Обычно так это происходит: либо тело несут на ладье к широкой и быстрой воде и пускают плыть — либо выносят на поляну, свободную от деревьев, и сжигают. Эдевайс дальше течёт сквозь иные города, потому здесь, в Сордаве, обычно только сжигают.

Когда альв умирает, иные как-то ощущают это. Они не торопятся, но и не мешкают; не выжидают сколько-то дней — или рассвета или заката. Они выносят тело, раздевают его и обмывают; волосы, если они длинны, заплетают особым образом. Далее помазывают лицо и руки благовониями и переодевают в белые одежды.

Правда, очень жутко смотреть, как идут хоронить внешне совсем молодого мужа.

А дальше собираются все вокруг и несут на своих плечах и руках тело к месту его погребения. Они не плачут и не рвут на себе волосы, но и не веселятся — а поют. Поют песню настолько печальную, что я задрожал всем своим телом, только услышав её — но ни одного слова разобрать не мог. Когда же я потом спрашивал, мне никто не ответил.

Дальше — кладут его на высокую поленницу, облитую маслом, и поджигают. Пепел же и остатки костей, когда догорят, уносят далеко прочь за город и оставляют там.

Я не знаю, как в иных местах, но здесь сама королева собирает всех-всех у себя в палатах и под ними, и весь город пьёт и ест целый день, а потом ночь — и потом ещё один день. Они тихо вспоминают покойного и жизнь его; иногда негромко смеются, а иногда негромко плачут. Жизнь на эти полтора суток почти замирает.

Но потом столы собираются, а альвы уходят — и весь город снова пробуждается ото сна. Они больше не печалятся и не скорбят — по крайней мере, не на виду у других. Но я уверен, что запоминают они такие вещи лучше, чем что-либо иное».